Вечером о вечном,родом с кайнозоя В колесе сансары нам крутиться долго Если я там лесом,ты тогда-дорогой В веке безнадёжно странном для героя.
Плавал ты в карбоне рыбой кистепёрой,холодно-беспечный Я, на просторах Пангеи зелёным хвощом расстилаясь. Общей плотью мы не станем, даже вновь перерождаясь. И висит над миром брахман бесконечный.
Тем временем лето подходит к концу И светятся,как в детстве,палатки с разной чушью О,мне бы хотелось с тобою к венцу Или готовить какао в лесу Рисую орнаменты тушью.
Тем временем город царит,я лежу на балконе Сверху верёвки с одеждой чуть мокрой Однажды тебя станет двое Здесь снова концерт,в этом микрорайоне Мне-диких кислых яблок,и,пожалуйста,охру.
Ничего не происходит и мёрзнут кончики пальцев. А в мае всё встаёт на круги своя. Вот Аня, вот чай с чебрецом,вот две шляпы рядом на крючках вешалки из 90-х. Такие невольные майские константы. И всё такое фундаментально важное,всё это терпкое,за что так крепко цепляешься в холодные зимы,тихо расползлось по углам так,как расползается ночь на рассвете в поле.. куда-нибудь на окраину леса. И этот день в Сибири,этот неуверенный с половиной и такой пронзительный день,на который возлагались такие полёты фантазии,теперь просто кажется добрым и безумным сновидением. Когда я когда-нибудь вернусь,то я обязательно нарисую. Цветом морской волны,в блокноте для графики с листами цвета охры. И в сумерках у Енисея кто-то будет часто дышать во мне,кто-то,поселившийся во мне давно и почти что уже и не знакомый.
В Москве не снова снег,и ветер сильный Когда-то в Питер,Эшер и вино В какие-то закутываясь палантины Плавно опускается на дно. А близко зреется и колосится Но в полусне темно И если мне осознанно приснится То Питер Брейгель,Крым и всё-равно.
Варганным звуком смутно о Сибири Всё вспомнится,но в лёгком полусне Про Пущино,про плечи,как светили На тропках под ногами светлячки,ясней Делили,ныли,говорили..И надувная лодка в толще лилий И на асфальте рыжим тень от фонарей. Ведь рыжее всегда мешалось с синим.. И после сгинуло в полотнах камышей.
Хотелось бы чаще,ровнее, в дорогу И снова так спать,головой на колени пристроясь небрежно И отвыкать наконец.Не ножом,понемногу Другом,пиратом,надеждой.
Кленовые листья какого-то года лежат на холодильнике,который не работает. Сиреневая девочка в льняном платье курит трубку,нервничает и кашляет.Набирает пару строчек,сбивается,стирает,опять затягивается,снова курит, кашляет,конечно нервничает. Кометы рассекают пространство,сиреневая девочка не дотягивается до клинка,а потом просто обнимает коленки и засыпает наконец,завернувшись в плащ с застёжкой в форме летучей мыши. Фургон мчится в вегетарианский университет в южной столице. Сиреневая девочка выходит босиком на бардовый февральский снег,по пути поправляя кольцо из меди на среднем пальце левой ноги. Кометы носятся всё быстрее и быстрее,на небе весна пишет необычные символы,девочка давно уже не читает на языке весны. Открывает лиловое письмо,но больше не видит ничего,кроме игры. Уходит в березняк с канистрой жидкого азота,порой останавливаясь. Кто-то выходит из кухни и стучит в стекло из слюды,но этого никто не слышит. Сиреневая девочка рисует картину хной и цветом хаки в березняке,но этого никто не видит. Лиловое письмо уплывает,сложенное в самолёт,с первой талой водой. Светает. Они уходят в первый закат первой весны. Видишь?
Давай просто сидеть у огня на оленьей шкуре и листать Питера Брейгеля старшего,скажем Или Эшера в каком-нибудь новом издании со страницами,пахнущими ещё свежей печатью Мы из рода последних романтиков,недострелянных и не отшлифованных жизнью И хоть я и думала сегодня о получении лицензии на холодное оружие Это всё не так существенно
Хорошо,можно на лыжах,широких,как у народов Сибири В тайгу. Только без палок,хорошо?Лыжи без палок и без палок в наши уже не раз пробитые колёса Чтобы чисто,но очень быстро мчаться. Мои нетвёрдые мысли выветрятся,а главное найдёт себе самое правильное место в голове. Давай?
Можем дождаться лета и начать, раскурив трубки из вишнёвого дерева,лёжа ночью на тёплой безлюдной трассе... Стопом по русскому северу,первозданная природа,случайные силуэты летучих мышей иногда..И чуть ближе к космосу,но только чуть-чуть.
Мне так порой бывает безвоздушно и тесно,но ээээ...О,я так хочу оправдывать наименование "оживший цветок".
Миллиардами серых мышей,так приходит январь. Всё ржавчиной на батареях и талою водой Недобрые окна рождают янтарь. Вой,пой,скалой,зимой,немой..да такой нагой - не стой! Терпкий вкус глинтвейна,снег мешаю с солью А может,Тебе снится море,а может и можно понять Как я сумасбродство венчала с раздольем И кого-то целовала,лишь затем,чтоб целовать.
мммм. Год мотыльком на рыжей лампе жизни. Жжётся. А есть такие спутники,которые как угодно,но только не одни. Есть из тех,кто таскает с собой буковые орешки.. да и каштаны прошлого или там позапрошлого года. А мне хотелось бы чистых листов под акварельные пляски и гладких стеклянных плоскостей для коньков. Сферических спутников в вакууме. Ну милая. Зелёным мотыльком на рыжей лампе жизни...
Я рисую море на листе не того формата. Акварель впитывается, разливается слоями. Тянется.. Я рисую море, с синими горами и ровной чертой горизонта. С зелёными бликами на воде от водорослей в толще...Рассвет или закат..Скорей всего рассвет. И пока тут правительство принимает законы,я тут распластываю свою акварель по листу,ты где-то там живёшь,я уверена. Живёшь, как хочется. Такую черту,как между горами и морем, часто приходится проводить между когда-то близкими. И они её не стирают. Я рисую прозрачное розовое небо над синими горами. До банальности обычное сочетание цветов. Идёт дождь. Я рисую. Жёлтые маршрутки увязали в литрах воды,как жуки. Синяя ночь.Жёлтый с синим.. Когда-то было. Акварель.. Я рисую море. Иду встречать друга с вокзала...Если идёшь встречать с вокзала, то это почти обосновался в городе, почти что заякорился...Почти что свой. В Москве дождь. Гора расплывается в море и ровный контур смазывается. Не надо плакать. Уже не замечается. Мокро. На вокзале холодно.Когда-то я так же мёрзла в старой зеленьковской школе с зелёными яблоками в подоле тельняшки.Был август...Разве я думала тогда,что так будет.Такой конец июня через пару лет. Я спокойна.Почти флегматична.Я рисую море..
Когда всё то,что ты строил в сознательном возрасте,ест какое-то большое чудовище,и у тебя остаётся просто голое поле.. Невольно возвращаешься к тому,что делал в детстве почему-то. Я сижу под столом и читаю Крапивина.Солнце лезет в окно. А он говорит мне всё то же,что говорил лет 10 назад.. "В годы моего детства было у ребят такое выражение: "До неба!".Это значит что-то очень большое.Больше всего на свете."У меня знаешь сколько фантиков? Целая тыща!" "Подумаешь!А у меня вообще до неба!" "Мама,я знаешь как тебя люблю?Вот так,до неба!"
Хотелось рвать себя долго До солёного вкуса крови Солёного и редкого. Когда ноги увязали в грязи по щиколотку И были новые неизвестные дороги Что-то вспоминалось очень близкое Но такое глупое Я знаю,что мне со своими недостихами И затасканной жалейкой В тебе делать просто нечего. Я ненавижу тебя,высшая степень катарсиса