пятница, 04 февраля 2011
| Итак |
| Есть ли у вас страсть к путешествиям? Такой вопрос вообще не стоит задавать. У вас это в крови. У вас не только есть страсть к путешествиям, вы усвоили их истинный смысл: путешествовать, открывать новые места - прекрасный способ познать и самого себя. Ваша "скитальческая" натура предрасположена к путешествиям, желанию бежать от комфорта, напряженной современной жизни. Вы стремитесь к трудностям. Не переносите, когда вас связывают какими-то протоколами, программой. Вы избегаете всего этого, а уж когда этой программы приходится все-таки придерживаться, то вас не покидает желание сбежать. Вы испытываете удовольствие от того, что сами планируете свой маршрут, готовитесь к нему, и, как только отправляетесь в дорогу, полностью вживаетесь в обстановку, пытаетесь познать как можно больше. Вы можете стать индейцем с Амазонки или охотиться с племенем масаев в Кении - везде вы будете чувствовать себя как в раю |
| Пройти тест |
пятница, 21 января 2011
Горький, горький звезд рассол
Каплет с телеграфных струн.
Ночью в дом крадется сон -
Желтоглазый врун.
Разве это осень? Спят
Злые птицы у стрехи.
Ходят в платьицах до пят
Мертвые стихи.
Разве это птицы? Рук
Не согреть, не согрешив.
Ты-то знаешь этот стук
В глубине души.
Разве это сердце? Мрак
Тянет тени в колыбель.
Ты мой враг, и я твой враг.
Обними. Убей.
Разве это песня? Дров
Хватит - угольки таскать.
Прячься, прячься! Мир суров.
Я иду искать.
Каплет с телеграфных струн.
Ночью в дом крадется сон -
Желтоглазый врун.
Разве это осень? Спят
Злые птицы у стрехи.
Ходят в платьицах до пят
Мертвые стихи.
Разве это птицы? Рук
Не согреть, не согрешив.
Ты-то знаешь этот стук
В глубине души.
Разве это сердце? Мрак
Тянет тени в колыбель.
Ты мой враг, и я твой враг.
Обними. Убей.
Разве это песня? Дров
Хватит - угольки таскать.
Прячься, прячься! Мир суров.
Я иду искать.
Скорбная помощь
Опять часы набирают скорость, опять заминка на слове «помнишь», опять какие—то летние лица смешиваются с зимним дымом. Давайте вызовем «скорбную помощь», один звонок — и «скорбная помощь» мчится по улицам ровно в полночь, со всем инструментом необходимым. Летят снежинки запретный низом, такая подпольная и иллюминация: если чего—то хотеть однажды, когда—нибудь оно может сбыться. Если вы оформили вызов — не надо страдать и не надо бояться, все будет так, как захочет каждый, все будет так, как обычно сниться. Вперед становится самым полным, луна становится самой полной, любая дура становится полной (но это не лечится как ни жаль) и выезжает «скорбная помощь», один звонок — и «скорбная помощь» летит по улицам: снова полночь и снова кто—то звонит в печаль.
Опять кому—то желанно странное, опять кому—то странно желанное, опять кого—то взяли за горло, и не важно кто именно — черт или Бог. И приходит помощь обетованная, четкая, быстрая и необманная, помощь, которая вонзает сверла любой проблеме в бугристый бок. Кому—то хочется, чтоб любили, кого—то достали автомобили, кого—то бросили или забыли, а кого—то помнят, но лучше б не помнили — и «скорбная помощь», глотая мили, едет навстречу из сонной были, а может, и небыли или из пыли лепит куличики свежей полночи. Хотите булочку? Вот вам булочка. Хотите девочку? Вот вам девочка. Хотите плохого, хотите хорошего, хотите — заказывайте фрукт или овощ. По переулкам и переулочкам, чтобы кому—то полегче сделалось, чтобы кого—то спасти от прошлого едет и едет «скорбная помощь».
Не бывает мест, закрытых для скорби, не бывает мест, закрытых для боли, а значит — всюду, куда закажете, прибудет она, с инструментами разными. Могут опаздывать больницы и морги, может опаздывать директор в школе, может опаздывать все остальное, «скорбная помощь» никогда не опаздывает. Перемалываем каменное, переламываем стальное, перегибаем палку, перебарщиваем мастерски. Может ошибаться ледяное и пламенное, может ошибаться сапер и сталкер, вообще кто угодно иногда ошибается, «скорбная помощь» — не ошибается. Первым министрам и первым чайникам, любым знаменитостям и людям без имени, мертвецу и кладбищенскому сторожу, всем, кто закажет, впадая в кому. Но только тем, кто вконец отчаялся, только тем, кто не может вынести, только тем, кто согласен на все уже, только им, и никому другому.
Лепит и лепит свои лекарства, мажет и мажет своими мазями, проводит и проводит свои сеансы, и черт его знает что еще там устраивает. Блаженных нищих сажает на царство, делает грязи любые — князями, поет псалмы, сочиняет стансы, и никакая скорбь перед ней не устаивает.
Вы меня спросите: а что у них за занятия? Ну в чем она заключайся, эта миссия света? Не может же быть, что вот просто выпроси — и будет тебе чтоугодная силища и ее получит любая сволочь? А я отвечаю: не имею понятия. Просто не знаю, откуда мне—то. Откуда мне—то, я ведь не с той стороны еще. Я—то та ведь не «скорбная помощь».
Но если снова поникли звезды, и снова сложно дышать от сонмищ каких—то чудищ и чьих—то полчищ и кто—то бредит, а кто—то судит — давайте вызовем «скорбную помощь». Один звонок — и «скорбная помощь» примчится по улицам ровно в полночь.
Опять часы набирают скорость, опять заминка на слове «помнишь», опять какие—то летние лица смешиваются с зимним дымом. Давайте вызовем «скорбную помощь», один звонок — и «скорбная помощь» мчится по улицам ровно в полночь, со всем инструментом необходимым. Летят снежинки запретный низом, такая подпольная и иллюминация: если чего—то хотеть однажды, когда—нибудь оно может сбыться. Если вы оформили вызов — не надо страдать и не надо бояться, все будет так, как захочет каждый, все будет так, как обычно сниться. Вперед становится самым полным, луна становится самой полной, любая дура становится полной (но это не лечится как ни жаль) и выезжает «скорбная помощь», один звонок — и «скорбная помощь» летит по улицам: снова полночь и снова кто—то звонит в печаль.
Опять кому—то желанно странное, опять кому—то странно желанное, опять кого—то взяли за горло, и не важно кто именно — черт или Бог. И приходит помощь обетованная, четкая, быстрая и необманная, помощь, которая вонзает сверла любой проблеме в бугристый бок. Кому—то хочется, чтоб любили, кого—то достали автомобили, кого—то бросили или забыли, а кого—то помнят, но лучше б не помнили — и «скорбная помощь», глотая мили, едет навстречу из сонной были, а может, и небыли или из пыли лепит куличики свежей полночи. Хотите булочку? Вот вам булочка. Хотите девочку? Вот вам девочка. Хотите плохого, хотите хорошего, хотите — заказывайте фрукт или овощ. По переулкам и переулочкам, чтобы кому—то полегче сделалось, чтобы кого—то спасти от прошлого едет и едет «скорбная помощь».
Не бывает мест, закрытых для скорби, не бывает мест, закрытых для боли, а значит — всюду, куда закажете, прибудет она, с инструментами разными. Могут опаздывать больницы и морги, может опаздывать директор в школе, может опаздывать все остальное, «скорбная помощь» никогда не опаздывает. Перемалываем каменное, переламываем стальное, перегибаем палку, перебарщиваем мастерски. Может ошибаться ледяное и пламенное, может ошибаться сапер и сталкер, вообще кто угодно иногда ошибается, «скорбная помощь» — не ошибается. Первым министрам и первым чайникам, любым знаменитостям и людям без имени, мертвецу и кладбищенскому сторожу, всем, кто закажет, впадая в кому. Но только тем, кто вконец отчаялся, только тем, кто не может вынести, только тем, кто согласен на все уже, только им, и никому другому.
Лепит и лепит свои лекарства, мажет и мажет своими мазями, проводит и проводит свои сеансы, и черт его знает что еще там устраивает. Блаженных нищих сажает на царство, делает грязи любые — князями, поет псалмы, сочиняет стансы, и никакая скорбь перед ней не устаивает.
Вы меня спросите: а что у них за занятия? Ну в чем она заключайся, эта миссия света? Не может же быть, что вот просто выпроси — и будет тебе чтоугодная силища и ее получит любая сволочь? А я отвечаю: не имею понятия. Просто не знаю, откуда мне—то. Откуда мне—то, я ведь не с той стороны еще. Я—то та ведь не «скорбная помощь».
Но если снова поникли звезды, и снова сложно дышать от сонмищ каких—то чудищ и чьих—то полчищ и кто—то бредит, а кто—то судит — давайте вызовем «скорбную помощь». Один звонок — и «скорбная помощь» примчится по улицам ровно в полночь.
Какими-то странными путями забрела на странный японский сайт с картинками - понравились... 2st.jp/kmrimg/
читать дальше
URL записи
читать дальше
URL записи
О. Родионоваа
мне говорят: в Китае снег - и крыши, и весь бамбук
мне нравится один человек, но он мне не друг, не друг
столкнет и скажет - давай взлетай, - а я не могу летать
и я ухожу внутри в Китай, и там меня не достать
я там сижу за своей Стеной, и мне соловей поет,
он каждый вечер поет весной, ни капли не устает
у соловья золоченый клюв, серебряное крыло
поэтому мне говорить 'люблю' нисколько не тяжело
внутри шелкопряд говорит: пряди, - и я тихонько пряду
снаружи в Стену стучат: приди, - и я, конечно, приду
в груди шуршит этот майский жук, хитиновый твердый жук
и я сама себя поддержу, сама себя поддержу
стоишь, качаешься - но стоишь, окошко в снегу, в раю
на том окошке стоит малыш и смотрит, как я стою
за той Великой Китайской Стеной, где нет вокруг никого,
стоит в рубашечке расписной, и мама держит его
2
колокольчик - голос ветра - на китайском красном клене
мне сказал татуировщик: будет больно, дорогая
он собрал свои иголки, опустившись на колени
на его лопатках птица вдаль глядела, не мигая
он достал большую книгу в тростниковом переплете
будет больно, дорогая, выбирай себе любое:
хочешь - спящего дракона, хочешь - бабочку в полете:
это тонкое искусство именуется любовью
я его коснулась кожи, нежной, смуглой и горячей
точно мёд, в бокале чайном разведенный с красным перцем
будет больно, дорогая! - я не плачу, я не плачу,
я хочу такую птицу, на груди, вот здесь, над сердцем
...колокольчик - голос ветра - разбудил нас на рассвете
алым, желтым и зеленым дуновением Китая
было больно, больно, больно!.. но, прекрасней всех на свете,
на груди горела птица, никуда не улетая...
мне говорят: в Китае снег - и крыши, и весь бамбук
мне нравится один человек, но он мне не друг, не друг
столкнет и скажет - давай взлетай, - а я не могу летать
и я ухожу внутри в Китай, и там меня не достать
я там сижу за своей Стеной, и мне соловей поет,
он каждый вечер поет весной, ни капли не устает
у соловья золоченый клюв, серебряное крыло
поэтому мне говорить 'люблю' нисколько не тяжело
внутри шелкопряд говорит: пряди, - и я тихонько пряду
снаружи в Стену стучат: приди, - и я, конечно, приду
в груди шуршит этот майский жук, хитиновый твердый жук
и я сама себя поддержу, сама себя поддержу
стоишь, качаешься - но стоишь, окошко в снегу, в раю
на том окошке стоит малыш и смотрит, как я стою
за той Великой Китайской Стеной, где нет вокруг никого,
стоит в рубашечке расписной, и мама держит его
2
колокольчик - голос ветра - на китайском красном клене
мне сказал татуировщик: будет больно, дорогая
он собрал свои иголки, опустившись на колени
на его лопатках птица вдаль глядела, не мигая
он достал большую книгу в тростниковом переплете
будет больно, дорогая, выбирай себе любое:
хочешь - спящего дракона, хочешь - бабочку в полете:
это тонкое искусство именуется любовью
я его коснулась кожи, нежной, смуглой и горячей
точно мёд, в бокале чайном разведенный с красным перцем
будет больно, дорогая! - я не плачу, я не плачу,
я хочу такую птицу, на груди, вот здесь, над сердцем
...колокольчик - голос ветра - разбудил нас на рассвете
алым, желтым и зеленым дуновением Китая
было больно, больно, больно!.. но, прекрасней всех на свете,
на груди горела птица, никуда не улетая...
среда, 12 января 2011
| Талант + Вера в себя = Гениальность |
| Простой рецепт: В колбочку с талантом доливаем Веры в себя и побольше! Получаем взрыв, а этот дым и есть- Гениальность! |
| Пройти тест |
| Вашим спутником будет единорог. |
 И обязательно пятнистый. Заведя единорога вы съэкономите и на лошади и на магии. Вот только теперь вам придется постоянно защищать его от грабителей и прочих нехороших личностей. Единороги - звери редкие, потому, каждая сволочь старается его поймать и рог пообломать. Не допустите этого, иначе ваш единорог превратиться в простую кобылу. |
| Пройти тест |
Вся наша жизнь - отныне без остатка -
Холодный блеск, стальное острие.
Не отступить - мной брошена перчатка,
Не отступить - вы подняли ее.
Не отступить - вы подняли ее.
Не отступить - хоть правил я не знаю,
Смертельный финт придержан до поры.
Ах, ради Вас, - хоть я и не играю -
Я принимаю правила игры.
И каждый день - без права на ошибку,
И не прервать проклятую дуэль.
Как Вы милы, как вежлива улыбка...
Что ж, выпад точен - Вы попали в цель.
Был выбор мой - безумье за отвагу,
Был вызов мой - Вы приняли его.
У Ваших ног - изломанная шпага,
Несбывшейся победы торжество.
Приходит час случайного прозренья.
За краткий миг - высокая цена.
Никто из нас не верит в отступленье,
Но никому победа не нужна...
Холодный блеск, стальное острие.
Не отступить - мной брошена перчатка,
Не отступить - вы подняли ее.
Не отступить - вы подняли ее.
Не отступить - хоть правил я не знаю,
Смертельный финт придержан до поры.
Ах, ради Вас, - хоть я и не играю -
Я принимаю правила игры.
И каждый день - без права на ошибку,
И не прервать проклятую дуэль.
Как Вы милы, как вежлива улыбка...
Что ж, выпад точен - Вы попали в цель.
Был выбор мой - безумье за отвагу,
Был вызов мой - Вы приняли его.
У Ваших ног - изломанная шпага,
Несбывшейся победы торжество.
Приходит час случайного прозренья.
За краткий миг - высокая цена.
Никто из нас не верит в отступленье,
Но никому победа не нужна...
вторник, 11 января 2011
прикольный свистящий звук...
Последнее... Облетают пожухшие листья, повеяло холодом. И осколки любви моей льдом закует и раскрошит… Я не чувствую страха, не чувствую даже голода… Лишь немую тоску…Как соскучилась я, мой хороший… Мне бы надо (по логике) броситься в новые поиски. Мне б не думать о том, что мы нынче – далекие люди. И не то, чтобы горько, не то, чтобы просто боязно… Просто знаю заранее: больше ТАКОГО не будет. …И одно моя память на сердце безбожно высекла, Что в конце октября (тебе было, наверно, не трудно) На прощанье сказал: «Ну, звезда моя, ты береги себя» И гудки… И гудки… Я им тихо ответила: буду…
Про кота
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали
теплыми и уверенными руками.
Когда меня еще не было, в самом начале,
так и было.
Время неслось прыжками,
швырялось плюшками и жареными пирожками,
мама замуж четырежды выходила,
и всё удачно. Первый муж её был хорошим,
много смеялся, презирал сомненья любого рода,
любовался мамой, носил рубашки в горошек
и погиб на войне, не помню какого года.
От него осталась пачка коричневых фотографий,
он успел построить домик с перилами из металла,
отделать ванную комнату белым кафелем
и зачать меня. Я его уже не застала.
Мама очень страдала, носила траур,
пела печальные песни, курила "Ноблесс",
рассыпала окурки (я ими потом играла)
и при всех говорила, что умереть - не доблесть,
а доблесть - жить, потому что это опасней.
Второй её муж работал в библиотеке.
Он мог часами со мной говорить о счастье,
и о том, что родиться нужно было в десятом веке
в Японии. Он понимал в проблемах,
раскраивал шелк, стачал мне десяток платьев,
научил меня, что лемма - это обратная теорема,
а потом ушел, в дверях некрасиво пятясь
от мамы, в который раз потерявшей терпение.
Мама была темпераментна, как торнадо.
Второй её муж устал от температуры кипения
и ушел туда, где прохладно.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качели
звонко скрипели, и были бы с милю ростом.
Мама ждала себе принца, а дни недели
летели. В третий раз я была подростком
с плохим характером. И принца не возлюбила.
Ни рук его с крупными пальцами, ни сигарет.
Я его чашки с кошками вечно била
и на любой вопрос отвечала "нет,
спасибо, не надо". Он был высоким и сильным.
Позвал меня как-то в кино на двенадцать двадцать,
и там я услышала, как он смеется на фильме
для школьного возраста. И согласилась остаться
(а хотела сбежать из дома и стать пиратом).
Мы жили дружно, мама варила обеды,
и я приставала к ней "мама, роди мне брата!",
а она отмахивалась - мало мне вас, дармоедов.
С третьим мужем она прожила недолго,
потому что влюбилась в четвертого. Как в романах.
А он оказался бездельником высшего сорта
и в поисках денег рылся в моих карманах.
Потом напился, потом отказался бриться,
потом сказал как-то маме "да наплевать мне"
и она его выгнала. После чего жениться
он сумел еще дважды. А мама сказала "хватит".
Никаких больше свадеб, никаких доказательств
любви и верности. Никаких неразрывных оков.
И завела себе просто любовника, без обязательств.
А он рассказал мне, что у него есть кот.
Этот кот невидим, не прыгает, не бушует,
он не ловит мышей и не понимает слов,
но он все-таки есть, хотя и не существует,
и в душе от него тепло. И вокруг тепло.
Я спросила "а можно мне тоже такого?",
а он ответил - второго такого нет.
Но если хочешь, мы можем владеть им оба.
И я согласилась. И кот перешел ко мне,
хотя и частично. Мы не мешали друг другу,
мамин любовник, я и невидимый кот.
Мы просто жили, как у костра, по кругу
передавая фляжку с одним глотком.
и он не кончался. Но мама уже устала.
И про любовника мне говорила "тоска".
Они перестали встречаться, потом расстались,
и я не знала, где мне его искать.
А кот остался. Мамин любовник с нами
пока еще жил, говорил, что коты не теряются.
И это правда. Я это точно знаю.
А если кот остается - какая разница,
остаются ли люди. Призрачны их печали,
но вечны кошки. Печалям не выжить столько.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали.
Долго-долго.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали
теплыми и уверенными руками.
Когда меня еще не было, в самом начале,
так и было.
Время неслось прыжками,
швырялось плюшками и жареными пирожками,
мама замуж четырежды выходила,
и всё удачно. Первый муж её был хорошим,
много смеялся, презирал сомненья любого рода,
любовался мамой, носил рубашки в горошек
и погиб на войне, не помню какого года.
От него осталась пачка коричневых фотографий,
он успел построить домик с перилами из металла,
отделать ванную комнату белым кафелем
и зачать меня. Я его уже не застала.
Мама очень страдала, носила траур,
пела печальные песни, курила "Ноблесс",
рассыпала окурки (я ими потом играла)
и при всех говорила, что умереть - не доблесть,
а доблесть - жить, потому что это опасней.
Второй её муж работал в библиотеке.
Он мог часами со мной говорить о счастье,
и о том, что родиться нужно было в десятом веке
в Японии. Он понимал в проблемах,
раскраивал шелк, стачал мне десяток платьев,
научил меня, что лемма - это обратная теорема,
а потом ушел, в дверях некрасиво пятясь
от мамы, в который раз потерявшей терпение.
Мама была темпераментна, как торнадо.
Второй её муж устал от температуры кипения
и ушел туда, где прохладно.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качели
звонко скрипели, и были бы с милю ростом.
Мама ждала себе принца, а дни недели
летели. В третий раз я была подростком
с плохим характером. И принца не возлюбила.
Ни рук его с крупными пальцами, ни сигарет.
Я его чашки с кошками вечно била
и на любой вопрос отвечала "нет,
спасибо, не надо". Он был высоким и сильным.
Позвал меня как-то в кино на двенадцать двадцать,
и там я услышала, как он смеется на фильме
для школьного возраста. И согласилась остаться
(а хотела сбежать из дома и стать пиратом).
Мы жили дружно, мама варила обеды,
и я приставала к ней "мама, роди мне брата!",
а она отмахивалась - мало мне вас, дармоедов.
С третьим мужем она прожила недолго,
потому что влюбилась в четвертого. Как в романах.
А он оказался бездельником высшего сорта
и в поисках денег рылся в моих карманах.
Потом напился, потом отказался бриться,
потом сказал как-то маме "да наплевать мне"
и она его выгнала. После чего жениться
он сумел еще дважды. А мама сказала "хватит".
Никаких больше свадеб, никаких доказательств
любви и верности. Никаких неразрывных оков.
И завела себе просто любовника, без обязательств.
А он рассказал мне, что у него есть кот.
Этот кот невидим, не прыгает, не бушует,
он не ловит мышей и не понимает слов,
но он все-таки есть, хотя и не существует,
и в душе от него тепло. И вокруг тепло.
Я спросила "а можно мне тоже такого?",
а он ответил - второго такого нет.
Но если хочешь, мы можем владеть им оба.
И я согласилась. И кот перешел ко мне,
хотя и частично. Мы не мешали друг другу,
мамин любовник, я и невидимый кот.
Мы просто жили, как у костра, по кругу
передавая фляжку с одним глотком.
и он не кончался. Но мама уже устала.
И про любовника мне говорила "тоска".
Они перестали встречаться, потом расстались,
и я не знала, где мне его искать.
А кот остался. Мамин любовник с нами
пока еще жил, говорил, что коты не теряются.
И это правда. Я это точно знаю.
А если кот остается - какая разница,
остаются ли люди. Призрачны их печали,
но вечны кошки. Печалям не выжить столько.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали.
Долго-долго.
Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы всё-таки мой.
Смеетесь! — В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой — так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала —
Домой!
Пусть листья осыпались, смыты и стерты
На траурных лентах слова.
И, если для целого мира Вы мертвы,
Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую, — чую Вас всюду,
— Что ленты от Ваших венков! —
Я Вас не забыла и Вас не забуду
Во веки веков!
Таких обещаний я знаю бесцельность,
Я знаю тщету.
— Письмо в бесконечность. — Письмо в беспредельность. —
Письмо в пустоту.
4 октября 1914
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы всё-таки мой.
Смеетесь! — В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой — так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала —
Домой!
Пусть листья осыпались, смыты и стерты
На траурных лентах слова.
И, если для целого мира Вы мертвы,
Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую, — чую Вас всюду,
— Что ленты от Ваших венков! —
Я Вас не забыла и Вас не забуду
Во веки веков!
Таких обещаний я знаю бесцельность,
Я знаю тщету.
— Письмо в бесконечность. — Письмо в беспредельность. —
Письмо в пустоту.
4 октября 1914
понедельник, 10 января 2011
| А вот и ваша дверь! А за ней... |
 Ваш мир полон тумана, который приглушает все звуки. В воздухе разлился аромат засушеных яблок и легкой тревоги. Там вы найдете тишину и душевное равновесие. |
| Пройти тест |
Осыпались листья над Вашей могилой, и пахнет зимой. Послушайте, мертвый, послушайте, милый: Вы все-таки мой. М.Цветаева
Мы можем идти по широким равнинам, идти, не встречаясь в пути никогда. И каждый пребудет один, властелином, пока не взойдет роковая звезда. К.Бальмонт
Хорошо здесь: и шелест, и хруст; с каждым утром сильнее мороз, в белом пламени клонится куст ледяных ослепительных роз. А.Ахматова
И вдруг звезда полночная упала, и ум опять ужалила змея... Я шел во тьме, и эхо повторяло: "Зачем дитя Офелия моя?" А.Блок
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад изысканный бродит жираф. Н.Гумилев
Осень... Осень... Весь Париж, очертанья сизых крыш скрылись в дымчатой вуали, расплылись в жемчужной дали. М.Волошин
Дождик ласковый, мелкий и тонкий, осторожный, колючий, слепой, капли строгие скупы и звонки, и отточен их звук тишиной. О.Мендельштам
Гаснет моя лампада, полночь глядит в окно... Мне никого не надо, я умерла давно! Н.Лохвицкая
Там, за стеною, холодный туман от реки. Снова со мною острые ласки тоски. Ф.Сологуб
Мы можем идти по широким равнинам, идти, не встречаясь в пути никогда. И каждый пребудет один, властелином, пока не взойдет роковая звезда. К.Бальмонт
Хорошо здесь: и шелест, и хруст; с каждым утром сильнее мороз, в белом пламени клонится куст ледяных ослепительных роз. А.Ахматова
И вдруг звезда полночная упала, и ум опять ужалила змея... Я шел во тьме, и эхо повторяло: "Зачем дитя Офелия моя?" А.Блок
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад изысканный бродит жираф. Н.Гумилев
Осень... Осень... Весь Париж, очертанья сизых крыш скрылись в дымчатой вуали, расплылись в жемчужной дали. М.Волошин
Дождик ласковый, мелкий и тонкий, осторожный, колючий, слепой, капли строгие скупы и звонки, и отточен их звук тишиной. О.Мендельштам
Гаснет моя лампада, полночь глядит в окно... Мне никого не надо, я умерла давно! Н.Лохвицкая
Там, за стеною, холодный туман от реки. Снова со мною острые ласки тоски. Ф.Сологуб
- Крылья мерзнут - сказал ворон
- А я не могу уснуть. Но какой еще ненужной информацией ты хочешь обменяться?
Ворон не отреагировал на его слова, продолжив рассматривать свои растрепанные перья на крыльях.
Приличная их часть отсутствовала вовсе, другая же покрылась пылью и грязью.
- Это нормально. Никто никого не понимает. Это иллюзия. Странно что ты вновь заговорил об этом. Видимо, что то случилось.
Ворон сделал движение головой, неоднозначно показав реакцию на реплику своего собеседника.
- Всего лишь холод. - ответила птица, продолжив рассматривать свои перья.
- А я не могу уснуть. Но какой еще ненужной информацией ты хочешь обменяться?
Ворон не отреагировал на его слова, продолжив рассматривать свои растрепанные перья на крыльях.
Приличная их часть отсутствовала вовсе, другая же покрылась пылью и грязью.
- Это нормально. Никто никого не понимает. Это иллюзия. Странно что ты вновь заговорил об этом. Видимо, что то случилось.
Ворон сделал движение головой, неоднозначно показав реакцию на реплику своего собеседника.
- Всего лишь холод. - ответила птица, продолжив рассматривать свои перья.
Совершенно замечательный рисунок!
Люди у художницы - ну сущие кракозябры, но архитектура и вымышленные места...мррр -
Люди у художницы - ну сущие кракозябры, но архитектура и вымышленные места...мррр -