А снег всё падал и падал,снова закрывая собой белым всё,что надо бы закрыть.И что можно было бы и оставить.По крайней мере,это было торжественно.Лёгкий приступ сумасшествия.Снег вниз-а тебе-вверх,выше.Больше,толще,чище.Всю эту палаточную грязь,ух.
Но какое ему до этого дело?
А утром кеды мокнут в снегу совсем не так... и фонари особенно рыжие,неживые,как шкурки белок.Которые уже больше никогда больше.
Утром особенно хорошо.И можно по кругу,и можно забивать,не думать.
А снег всё метёт и метёт.Он вбирает в себя всё-давние мультики-сказки про зиму,лёд,много льда,фонари,туманы,какие-то скорые праздники,места,где заведомо не будешь,где больше не будет.
Когда расходятся люди,которые всегда бы вроде должны быть вместе,сказочные такие,живые всегда и всё такое,далее по тексту,то ничего из своей биографии и вспоминать не хочется.
Белые черепа позвоночных,белый снег,белая гвардия...Красного не надо,потому что будет даже уж слишком.А черепа должны быть белыми и округлыми.Если кто-то кому-то что-то и должен,то черепа.
Хочешь,как у Тургенева или Цветаевой? А выходит конечно,как в самом промозглом пабе.
Слишком много ненастоящего,что лирично теперь уже и не звучит.
Здесь много витых чёрных решёток.И чёрных витых веток,толстых и тонких.

Всё верно.
Оставляем только их.